Дежавю, или О пользе собирания старых фотографий
Андрей Бирюков, Москва
Несколько месяцев тому назад на одной из электронных торговых площадок купил я фотографию работы московского мастера Ивана Григорьевича Деговченко. На фотографии — немолодая дама в пышном платье с бантом на груди. Снимок сильно выцвел, покрыт мелкими пятнами, бланк криво обрезан… На обороте — давняя, но какая-то не вполне четкая надпись, похоже, писавший не очень-то и знал, кто изображен на фотографии: «Авдотья Ни… тетя Медете 1872»...
Глядя на лицо «тети Авдотьи», я все время чувствовал, что оно мне знакомо, но где я его мог видеть? Пытаясь выяснить, листал альбомы и справочники по истории фотографии — безуспешно. Поиски в интернете тоже ничего не принесли — поисковые системы выдавали изображения совсем непохожих дам - от Авдотьи Панаевой до Авдотьи Лопухиной, всё не то.
Так бы «тетя Авдотья», довольно заурядный экспонат моей коллекции, мирно почивала среди сотен других, по большей части вовсе безымянных лиц обоего пола и всех званий, уложенных в несколько картонных и деревянных коробок, если бы…
Если бы одна из моих племянниц, выходя замуж, не попросила меня сделать, в виде свадебного подарка, подробный рассказ о ее и моих предках, со схемами, фотографиями и т.д. Занятие приятное, но трудоемкое — в гораздо большей степени, чем я предполагал. Одно дело — собирать, накапливать, пусть даже в более-менее упорядоченном виде, разные документы, записи, выписки, фотографии, и совсем другое — рассказать о накопленном так, чтобы это было и понятно, и интересно.
Вынужден признаться, хотя это и не совсем к делу, что закончить задание к сроку я не успел. Племянница получила систематизированные рассказы о наиболее ранних предках; остальные ждут своего часа. Да и среди пращуров оказались пропуски, да еще какие… Листая самый старый из хранящихся у меня фотоальбомов, я несколько раз натыкался глазами на лицо, которое я видел совсем недавно и явно вне всякой связи со своими родственниками.
Да, да, совершенно верно, в альбоме нашелся еще один экземпляр, причем куда лучшей сохранности, того самого снимка, который я недавно купил. Поскольку никаких надписей на нем не было, только по расположению (в самом начале альбома, до многочисленных фотографий моей прапрабабушки Надежды Федоровны Богдановой, урожденной де Медем) можно было предположить, что это, как и несколько соседних анонимов, — изображение кого-то из столь отдаленных предков, семейная память о которых угасла.
Итак, на фотографии работы И.Г. Деговченко — Авдотья де Медем (а не Медете, как написал кто-то на обороте). Кто она? Ответ на этот вопрос я нашел в интернете на удивление легко. Авдотья Николаевна Сомова, дочь Николая Александровича и Варвары Ивановны Сомовых, замужем за Федором Федоровичем де Медемом, у них дочь Надежда, которая родилась 25 февраля 1845 г., крещена 27 февраля. Всё сходится — в записях моей бабушки, а ее внучки, дважды зафиксирован год рождения Надежды Федоровны — 1845.
Маленькое приращение семейной генеалогии дало неожиданное поле для дальнейших разысканий. Достаточно сказать, что род Сомовых восходит к татарскому мурзе Аслану (или Ослану) Челеби, который «во дни великого князя Дмитрия Ивановича Донского», т.е. до 1389 г., выехал из Орды со многими людьми и во святом крещении получил имя Прокопий. Его сын Лев Прокопьевич имел прозвище Ртище, от него дворяне Ртищевы, а от сына последнего Андрея Львовича, по прозвищу Сом, - дворяне Сомовы. Жаль, что их фотографии не сохранились — судя по прозвищам, красавцы были.
«Ну и какая же польза от всего этого?» — спросит, быть может, читатель, не забывший еще названия этого очерка. Сложный вопрос. Польза — понятие довольно неопределенное. Я вот, например, перечитал несколько исторических сочинений и твердо запомнил год смерти великого князя Дмитрия Донского — 1389. Эта дата и до меня касается.
.jpg)