«Партизанка Лена»
О журналистке «Комсомольской правды» Лилии Карастояновой
Елена Харитонова, Москва
«…я похожа на нетерпеливого пассажира, упершегося в стенку и воображающего, что помогает паровозу тащить состав».
из письма Лилии Карастояновой к Александру Слепянову
«Дорогой Яков Ефимович! Пользуюсь возможностью и посылаю вам письмо из нашего партизанского лагеря. Прошло немного времени, но я уже привыкаю и, пожалуй, искренне начинаю считать себя партизанкой»1. Так в середине января 1943 года писала Лилия Карастоянова из Клетнянских лесов домой, в Москву. Корреспондентка «Комсомольской правды» прилетела в партизанский край в конце 1942 и, пробыв там чуть более месяца, погибла в бою у деревни Будище. Она не участвовала в ликвидации старост и полицаев, не пускала под откос вражеские эшелоны, но сумела прожить свою короткую, но необыкновенно яркую жизнь так, что надолго осталась в памяти тысяч людей.
30 мая 1917 года в семье болгарских революционеров Александра и Георгицы Карастояновых родился первенец – девочку назвали Лилия. Потом было Сентябрьское восстание в ее родном городе Ломе и расстрел отца – командира партизанского отряда, тюрьма, где Лилия с матерью, младшей сестрой и новорожденным братом провела почти год. Ярким воспоминанием для девочки стало «путешествие» на пароходе по Дунаю: благодаря усилиям сотрудников МОПРа2 семья была переправлена сначала в Вену, потом в Германию и наконец в Москву.
В 1927 году на Белорусский вокзал прибыл поезд с политэмигрантами, в числе которых была семья Карастояновых. После короткого отдыха Георгица отправилась в Европу с очередным поручением Коминтерна, а дети остались в Советском Союзе. Лилию определили в 1-й пионер-дом на Красной Пресне3 , а ее сестру Елену и брата Александра в интернациональный детский дом в деревне Васькино неподалеку от станции Лопасня4. Сложность была в том, что они не знали русского языка, но довольно быстро освоились в многоязычной среде таких же, как они детей политэмигрантов.
Портрет Георгицы Карастояновой. Начало 1920-х годов
О годах, проведенных Лилей в пионер-доме, много лет спустя вспоминал ее воспитатель Я.Е. Берлин5 : «Лиля была очень скромной девочкой. Она никому не рассказывала о своем детстве в городе Ломе, о том кто ее родители. Лилия хотела ничем не выделяться среди ребят, быть как все. Она была славной девчушкой, умела хорошо ладить с детьми. К ней тянулись младшие ребята, и она находила с ними общий язык. Лилия хорошо училась, пела, рисовала, а в старших классах стала редактором школьной стенной газеты. Здесь она стала пионеркой, а позднее вступила в комсомол»6. В 1929 году Лилия в числе делегатов Всесоюзного слета пионеров отдыхала в «Артеке».
С ранних лет она была очень самостоятельной и храброй девочкой. Георгица Карастоянова так рассказывала своей подруге Анне Христовой о дочке: «Моя Лиля с малых лет была такой деловой и очень хорошим конспиратором. Когда она выходила из тюрьмы в школу или в город, ее как и всех, жандарм тщательно обыскивал. Я как сейчас вижу перед собой ее светящиеся глаза ребенка в тот момент, когда она передавала мне, как ей удалось одурачить жандарма, что я не могла нарадоваться на девочку.
- Мама, я так ловко вертелась вокруг жандарма, так крепко сжимала записку в кулаке, что он ничуть не догадался! Передала твою записку сразу же, а после школы пошла, чтобы взять другую для тебя и опять закружила жандарма – и, пожалуйста! Получай!
Ее маленькая ладошка раскрывалась и в ней записочка. Так при помощи маленькой Лили была восстановлена связь между мной и товарищами с воли.
-Но, Лилиенце! – обращалась я к ней, - смотри! Будь очень осторожной. Это очень опасно! Скажи мне, ты не испытываешь страха?
-Ну что ты, мама, нисколько! И как это меня может взять страх? Ведь я выполняю работу – твое задание!»7
Вторым домом для Лилии ее сестры и брата стала квартира Е.М. Ярославского8 и его жены К.И. Кирсановой9 . Клавдия Ивановна была близкой подругой Георгицы Карастояновой и та подолгу жила у них во время своих приездов в Москву. Лиля тоже часто бывала на улице Грановского, всегда встречая понимание и заботу в этой большой и дружной семье. После окончания семилетки она поступила на рабфак и поселилась в квартире Ярославских, где прожила несколько лет пока не начала самостоятельную жизнь.
Георгица Карастоянова с дочерьми Лилией и Еленой. Москва. Начало 1930-х годов
В пионер-доме жили разные ребята. В основном это дети политэмигрантов, чьи родители работали по линии международного коммунистического движения в разных странах мира, были москвичи и дети из других городов, оставшиеся сиротами. Среди них был Володя Переяславец10 – мальчик с трудной судьбой. Он рано остался без родителей и стал беспризорником. В 1932 году, оказавшись в Пионер-доме, начал учиться, увлекся рисованием. В 1934 году Володя попал под трамвай и получил несколько серьезных травм. Узнав об этом, Лилия позвонила П.П. Кончаловскому11 , который был другом семьи Ярославских, и с его помощью Володя попал на операционный стол к профессору С.С. Юдину12 . Это обстоятельство не только спасло мальчику жизнь, но и позволило через несколько лет полностью восстановить здоровье. Однажды Лилия, навещая Володю в больнице, принесла ему только что вышедшую книгу Николая Островского «Как закалялась сталь». Чтение и твердый характер помогли юноше быстро встать на ноги.
До прихода в 1937 году в «Комсомольскую правду» Лилия работала в издательстве «Молодая гвардия», в редакции газеты «Правда». На выбор ею профессии повлиял Е.М.Ярославский, который в то время был членом редколлегии «Правды» и главным редактором журнала «Безбожник». Он часто заходил в редакцию «Комосомолки»: помогал советами, сам иногда писал статьи. Лилия как-то сама призналась, что Емельян Михайлович прививал ей любовь к журналистской работе и в частности к работе с редакционной почтой.
В ранней молодости она успела пережить неудачное замужество, разрыв с любимым человеком, рождение ребенка. В «Комсомолке» у Лилии начался новый этап жизни: большая интересная работа, множество увлекательных дел, а главное - встреча с человеком, который стал для нее любящим мужем, верным другом и отцом пятилетнего сына Лени. Александр Слепянов был заведующим отделом комсомольской жизни, Лилия работала дежурным секретарем редакции. Их скромное жилище в дачном поселке издательства «Правда» в Серебряном бору стало местом, где они провели счастливый предвоенный год.
Корреспондент «Комсомольской правды» Карл Непомнящий, в очерке, посвященном Александру Слепянову, так описывает его: «Это был высокий, худой, очень сдержанный в своих словах и чувствах юноша. Вдумчивый, всегда внутренне собранный, он и в юности писал трудно, то есть писал много, но не все печатал. Сердился на себя, когда не выходила статья такой, какой он ее задумал. В «Комсомолке», где всегда ценится свежее слово, хорошая идея, где с давних времен объявлена война штампам, он нашел себя. Жил газетой, любил полосы, пахнущие типографской краской, любил бессонные ночи в редакции…»13
Главный редактор «Комсомольской правды» Борис Бурков так вспоминал о первой встрече с Лилей: «Стояла осень 1939 года. В скверике напротив многоэтажного здания «Правды» миловидная черноглазая девушка в темном костюме и пионерском галстуке вела оживленную беседу с ребятами. Ребята внимательно слушали, как я тогда полагал, свою вожатую.
Я сел на ближайшую скамью и прислушался. Речь шла об уважении к родителям, о любви к ним, о Родине. Девушка читала стихи.
Хорошо запомнил: она страстно говорила, какое счастье иметь такую Родину, как ваша, и как тяжело не иметь Родины.
Только тогда я понял, что девушка — не русская, хотя по-русски говорила с еле заметным акцентом. А вспомнив упоминание в начале их беседы о Болгарии, можно было предположить, откуда девушка.
Группа воспитанников 1-го Пионер-дома ; вторая слева в первом ряду Лилия Карастоянова. Москва. Конец 1920-х годов
Каково же было мое удивление, когда девушка, распрощавшись со своими юными друзьями, подошла ко мне:
— Борис Сергеевич, — сказала она, — разрешите представиться, я литсотрудник отдела школ «Комсомольской правды» Лилия Карастоянова. Вы приехали к нам почти месяц назад. Видела вас на «летучках», но вот теперь познакомимся... Девушка засмущалась, стала теребить свою пышную прическу»14.
28 июня 1938 года «Комсомольская правда» опубликовала автобиографический очерк «Письмо к матери». Подписано оно было так: «Твоя Веннета, гражданка СССР, избирательница Коминтерновского избирательного округа г. Москвы». Веннетой назвала себя Лилия.
Портрет Лилии Карастояновой. Москва. Конец 1930-х годов
«Над Москвой опускаются сумерки, — писала она. — Праздничный день подходит к концу. Но только сейчас я собралась с мыслями и в письме к тебе, моя родная, любимая мама, хочу рассказать о тех чувствах, которые я сегодня переживала.
Наверное, и к тебе, на Балканы, донеслась весть, что народ Советской России выбирает сегодня свою власть...
Я ничего не забыла: ни голодных дней, ни сырого карцера, ни расстрелянного отца, ни того, как умирал мой брат...
Это было девять лет назад.
Помнишь, мама, провожая свою девочку в далекий путь, ты говорила на вокзале:
— Не плачь, Веннета! Ты найдешь в той стране большое счастье.
Тяжело было расстаться с любимой дочерью, но ты верила, что меня ждет другая жизнь.
Ты была права!
Здесь, на русской земле, я, дочь болгарских революционеров, обрела новую родину...
Родная, ни дальность расстояния, ни время не изгладят чувства нежной любви и благоговения перед тобой, лучшая из матерей. Мне хочется обнять тебя крепко и нежно.
Звать тебя сюда я не имею права — ты нужна там. Но я верю, что настанет время, когда мы встретимся с тобой на свободной, счастливой земле.
В трудной и суровой борьбе болгарский народ завоюет себе право на свободную жизнь.
Пример Великого Русского Народа вдохновляет всех зарубежных товарищей коммунистов идти вперед...
И я знаю, что ты идешь в первых рядах!..
Победа близится! Мужайся, мама!..»
Огромную любовь к матери, стремление быть вместе с ней Лилия испытывала всю свою жизнь. Георгица редко бывала в Советском Союзе. Во время ее приездов Лилия приводила брата и сестру для того, чтобы они увиделись с матерью. Маленький Саша плакал, не узнавая мать: он просто не помнил ее лицо, говорил, что это не его мама. Георгица, в свою очередь, старалась не давать воли чувствам, не плакала при расставании и к этому приучала детей. Для нее, как и для большинства людей этого круга, работа, борьба была на первом месте, а все личное на втором. Те, кто близко знал Георгицу Карастоянову называли ее «пламенная Гица». Дочь унаследовала многие черты материнского характера. В письмах к матери Лилия упоминает «папу Илиева», который заботился о ней и навещал в Пионер-доме и в семье Ярославских. Это был болгарский адвокат Дмитрий Илиев, который помогал ее матери после гибели отца и стал потом ее вторым мужем.
Лилия Карастоянова с сыном Леней (в светлой шапочке), Наташей Нагач и Вовой Нагач в дачном поселке в Серебряном бору. Зима 1940-1941 годов
В 1939 году Лилия работала в выездной редакции на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке. Она была счастлива: опять в газете появилась ее корреспонденция, опять напечатана большая подборка писем читателей, подготовленная с ее участием.
В начале 1941 года Лилия начала работать в отделе комсомольской жизни. Как и другие сотрудники «Комсомолки», она выезжала в командировки, дежурила по редакции. Иногда и у нее случались неприятности. Как-то в ее дежурство газета допустила опечатки. Лилия получила замечание и очень переживала.
— Одно успокаивает меня, что со мной поступили так же, как в таких случаях поступают со всеми советскими товарищами. Значит, меня не выделяют, — сказала Лилия на заседании редакционной коллегии.
В первые месяцы Великой Отечественной войны Александр Слепянов, окончив курсы политработников, ушел на фронт. Лилия «атакует» руководство газеты, просит, требует отпустить и ее в действующую армию. Ей отвечают отказом, против ее отъезда на фронт и Е.М. Ярославский. Лилия — секретарь комитета комсомола редакции, она отвечает за военное обучение сотрудников. В эти месяцы с особой силой проявляются ее высокие душевные качества: она помогает друзьям, посещает семьи фронтовиков, заботится об их детях. Работа в выездных редакциях в Куйбышеве, Вологде, Саратове – Лилия отдает все силы любимой профессии, но мысль о том, что ее место на фронте не дает ей покоя. Муж регулярно пишет Лилии с фронта и это помогает ей жить и работать.
Эту переписку нельзя читать равнодушно. Вот одно из первых писем, которое прислал Александр Слепянов из действующей армии: «Лилюшенька – женушка моя! Нет видно чувства нежнее, чем я питаю к тебе. Вот ушла ты. Я долго смотрел тебе в след, на твою фигурку – изящную, грациозную. Броситься бы за тобой, обнять и держать, держать не отпуская.
Родная моя! Труженик мой мужественный. Ведь ты отлично умеешь переносить трудности. И сейчас в «Комсомолке» переносишь их прекрасно. Твои большие способности, твой умелый подход к людям дополнились теперь хорошим трудовым рвением, неустанностью, упорством.
Я горжусь тобой, любимая, горжусь и хочу быть достойным тебя. Как мечтаю я о той минуте, когда страшная фашистская пуля будет истреблена и жизнь, чудесная, неповторимая засверкает, запоет как прежде и еще лучше.
Ленок, мужественный и нежный друг мой, безмерно любимая женушка, преданная и сильная. Мы еще только начали жить с тобой, но чувства наши с тобой испытаны, проверены временем и событиями. Для меня нет, и не может быть существа более желанного, чем ты, радость и жизнь моя.
Ты знаешь и чувствуешь это. Я дорожу этим неизмеримым счастьем так. Как можно дорожить тем, что называется жизнью.
Женушка! Будь спокойна, родненькая. Работай, как начала – энергично, напористо. У тебя хорошо выходит и еще лучше выйдет.
Именно сейчас и происходит твое большое рождение журналиста.
Успех, полный успех на твоей стороне. Горячо целую тебя. Твой муж.
Лелюшенька! Дорогая!
Я рад за тебя. Работай, дорогая спокойно.
Ты у меня способная, очень способная. У тебя свой подход к вещам, свое мнение, свой свежий и непосредственный язык. Я буду внимательно следить за твоей работой. Буду помогать тебе всем, чем могу. Чувствуй мою поддержку, знай, что теперь ты работаешь за двоих – за себя и за меня.
Я уверен, что ты не только поддержишь журналистскую честь нашей семьи, но и поднимешь ее на еще большую высоту. Твой муж навсегда»15.
Письмо Лилии Александру от 11 августа 1941 года: «Мой бесценный, любимый муж! Каким большим чувством я полна к тебе, как я люблю своего орла! Думать о тебе – это уже много для меня. Это утешает и облагораживает меня. Любка мой, нежный, только мне больно думать, что ты грустишь. Не надо Сашок! Не смей грустить…
Когда надвигается это – ты постарайся представить себе, в каком огне сейчас весь мир… Сколько страданий переживают многие. И я знаю по себе, что это сильное чувство грусти перерастает в другое, то, что должно быть – в ненависть к нашим врагам!
Ненавидь их, Саша!
Ненавидь за все, что они делают нам, за все, что они сделали для наших людей.
Скорее бы, скорее свернуть им головы…
Ах! Сашуха мой, будут еще будут наши с тобой дни, светлые, счастливые, красивые дни…
С думами о тебе я жду их…
Целую твои умные глаза, нежные губы своего орла. Лиля»16.
К маленькому сыну Лилии Лене Александр Слепянов относился очень тепло, считал его своим сыном. 17 октября 1941 года он писал ему: «Лёшенька, здравствуй! Как живешь, сынок, и не забыл ли своего папу Сашу, а? Балуешься, наверное, шалишь? Скоро снег, зима. Ты обязательно катайся на лыжах и санях.
Дружи с ребятишками, не обижай маленьких, слушай своих руководительниц. Они хорошие тети и хотят, чтобы все было хорошо. Понял?
Мы с мамой Лилей очень любим тебя и скучаем по тебе. Вот! Будь здоров, мальчонок, расти хорошим красноармейцем. Целую тебя, мордашку мою голубоглазую. Папа Саша»17.
Лилия, которая всю свою жизнь хотела жить в семье, окруженная близкими и любимыми людьми, познакомившись с родителями Александра Слепянова, быстро сблизилась с ними, а Фаню Соломоновну через какое-то время стала называть мамой.
Письмо Лилии от 3 ноября 1941 года матери Александра в Соль-Илецк, где та была в эвакуации: «Дорогая Фаня Соломоновна! Как много думаю о вас, о Ефиме Яковлевиче! Как хотелось бы быть вместе! Для вас и меня сейчас трудное время, но все складывается хорошо – я остаюсь работать в Куйбышеве, где большая часть нашего коллектива. Где мы будем жить еще неизвестно. Поэтому адреса сообщить еще не могу.
Трудностей много, но ничто не тревожит меня как, то обстоятельство, что я не знаю где Саша, а он не знает где я. Мысль об этом тревожит и волнует. Все что могла, я сделала, но это слишком мало. Если Вы что-нибудь от него получили – умоляю, скорее сообщите.
Обо мне Вы также скажите ему, что я в Куйбышеве. Видимо вскоре будет адрес. С питанием тяжело. В такое время особенно часто вспоминаю ваши обеды, заботливый и внимательный уход. Ваше неподражаемое мастерство!
Ничего, родная Фаня Соломоновна! Мы еще не один пирог съедим вместе всей семьей во главе с Сашей. Горячо целую, привет Ефиму Яковлевичу. Ваша Лиля»18.
Письмо Александра Слепянов к его отцу Ефиму Яковлевичу, датированное 10 ноября 1941 года настолько выразительно и эмоционально, что заслуживает того, чтобы воспроизвести его полностью: «Дорогой Ефим Яковлевич! Хочется сказать тебе несколько слов, простых и искренних слов уже взрослого человека, давно уже прочно вставшего на ноги – и вместе с тем слов, полных хорошего сыновнего чувства к тебе.
Я глубоко благодарен тебе за отношение к Лиле, за заботу о ней и обо мне. Мне дорого кажется самое малейшее проявление этой заботы, как с твоей стороны, так и со стороны мамы. Ты ведь знаешь меня. Я, по своей натуре, очень не простой человек. Я не довольствуюсь получувством и полупереживанием. Если что-нибудь переживаю, то глубоко – сердцем. Если чувствую, то всем своим существом.
Я люблю Лилю, люблю так, как только можно любить человека, любить так, что чувствую в ней часть собственной жизни. Мы очень хорошо понимаем друг друга, и это делает нашу жизнь не только дорогой нам обоим, но счастливой в полном и лучшем смысле этого слова. Вот почему мне так хочется, чтобы ты и мама поняли Лилю. Ее нетрудно понять. У нее правда своеобразный характер, но это идет от очень хорошей черты – самостоятельности. И черту эту не надо в ней подавлять. Я хочу, чтобы Лиля входила в дом, как в свой родной дом, чтобы ты ее встречал как родной отец, а мать, как родная мать. Ведь ты и мама могут много сделать для тог, чтобы Лиле было тепло и сытно. Я не говорю, что вы этого не делаете. Так сказать было бы преступно, но я хочу большей теплоты в ваших взаимоотношениях, хочу больше конкретной заботы о Лиле. Помни, батенька – это лучшая забота обо мне.
Ты понял меня, папа? Это не трудно тебе и маме, а сослужите мне великую службу. И еще прошу тебя, заинтересуйся мальчиком - Лёником! Спроси у Лили, что можно сделать для этого, это не потребует затрат. Ведь дома есть много такого, из чего можно кое-что пошить. И еще войди в положение женщины, у которой родители мужа не спросят о сыне. Как он? Что он? Ведь это будет простым проявлением заботы, а настроение-состояние поднимешь, улучшишь.
Я хочу, чтобы ты воспринял все, что я пишу тебе, отнюдь как просьбу. Я хочу, чтобы это было у тебя и мамы от души, от сердца. Ты за последние дни ближе узнал Лилю, и конечно убедился в том, что это умная, образованная, с большим сердцем и славной душой женщина.
Я не представляю себе жизни без нее. Я буду всегда ей предан и верю твердо в ее чувства и преданность мне.
Будь бодр, старик, береги мамашу и Лилю. Будь спокоен и знай, что скоро, скоро рухнет Гитлер со своей ордой и жизнь хорошая и светлая вернется к нам. Горячо целую тебя, маму. Твой сын»19.
Александр часто писал с фронта родным, ждал ответных писем, радовался, когда получал их сразу несколько. После ранения и контузии его перевели в дивизионную газету. В это время он много работает – пишет для газеты, посылает очерки для публикации в «Комсомолке», собирает материал для будущей книги о фронтовиках. К сожалению, ни один материал, присланный Александром, не был опубликован на страницах его родной газеты. В каждом письме к Лилии он беспокоится об этом, недоумевает, негодует…
В середине лета 1942 года переписка внезапно прерывается, Александр не отвечает на ее письма, и это обстоятельство доводит ее до отчаяния. Она не хочет верить в то, что муж погиб, пытается разузнать о нем у его однополчан. Осенью того же года Лилия возобновила попытки добиться командировки на фронт и они увенчались успехом. Решением бюро ЦК ЛКСМУ20 она направлялась «в отряд тов. Ф21 ., в распоряжение уполномоченного ЦК ЛКСМУ тов. Коваленко М.М.22» Осуществлению Лилиного стремления быть участницей, а не наблюдателем «великой битвы с фашизмом» помог принятый незадолго до этого «План мероприятий по пропаганде и агитации ЦК ЛКСМУ среди молодежи оккупированных областей Советской Украины»23 , согласно которому в партизанские отряды направляли опытных молодых журналистов для помощи в издании листовок и газет. В отряд под командованием А.Ф. Федорова вместе с Лилией был направлен фотокорреспондент Яков Давидзон24 , который создал серию снимков о жизни в партизанском отряде и сотни портретов партизан.
Когда в конце ноября 1942 года вопрос о командировке Лилии был окончательно решен, она пишет письмо мужу в надежде, что он жив и когда-нибудь его прочитает: «Сашенька, любимый мой! Неужели оно может быть, такое счастье, что ты жив, здоров и читаешь мои каракули… читать которые особенно трудно сейчас потому, что пишу в кожухе. Итак, дружок, я уезжаю в партизанский отряд… С Большой землей покончено и наверное надолго… Писать много не могу – сам знаешь, чем больше и значимее обуревающие чувства. Тем труднее писать. А тебе, пошедшему огонь и воду, ясно, что я сидеть не могу, ожидая победы. Я сама, своими руками должна добывать ее. <…> Пусть то, что у меня бывает в жизни, добывается тяжелым трудом, через горькие ошибки, но, в конце концов, приходит то, что можно назвать счастьем. Так ведь, дружок?
Было ведь у нас с тобой то, о чем мечтают многие всю свою жизнь. И уже осознание этого помогало мне в самые тяжелые дни и поможет тогда, когда я снова получу письмо мое к тебе нераспечатанным. Я к этому готова, как жена солдата… Но, как изумительно было бы снова встретиться с тобой, большая любовь моя! Саша! Саша! Нет, плакать не буду. Не надо мельчать, плачут слабые. Мне нельзя…
Если ты погиб – я знаю, что последние минуты своей жизни ты думал обо мне, о нашем сыне, вспоминал, благодарил и желал, чтобы я помнила, что ты погиб, как наш солдат, советский воин!
Тоже будет и со мной! Тебе будет принадлежать моя последняя мысль, с тобой всю жизнь я свяжу самое красивое, что я вижу на земле. Ты единственная благородная любовь моя! <…>
До встречи – долгой ли, короткой ли, неважно! До счастливой встречи! Лилия!»25
Портрет Лилии Карастояновой. Москва. Ноябрь-декабрь 1942 года. Автор неизвестен
В 1950-х-1960-х годах были опубликованы воспоминания партизан, сражавшихся в Черниговско-Волынском партизанском соединении. Командир подразделения дважды Герой Советского Союза А.Ф. Федорова26 , Герои Советского Союза В.В. Павлов27 и Г. С. Артозеев28 рассказывали о пребывании Лилии в их отряде. В отряде ее звали Лена, а не Лилия. Получая направление для отправки в партизанский отряд в ЦК ЛКСМУ, Лилия услышала от одного из сотрудников ироничное замечание: «Партизанка Лилия? Странное сочетание». Так появилась Лена-партизанка.
Командир подразделения минеров Г.С. Артозеев так позднее вспоминал свою первую встречу с Лилией: «Однажды я возвратился из дальней разведки и застал в нашей землянке такое столпотворение, что просто не знал, куда от порога ногой ступить. После светлой мглы зимнего леса да крепкого морозца показалось очень жарко, накурено, темно. <…> В землянке оказались гости из соседних подразделений. И тут я обратил внимание на незнакомую девушку, поместившуюся на нарах в центре землянки. Сидит как дома, смеется вместе со всеми, разговаривает, в общем, чувствует себя вполне на месте.
Откуда такая у нас? Должен признаться, что как я не ценил наших славных партизанок, но всегда предпочитал, чтобы они находились в других подразделениях. Появлению новой девушки в своем взводе я по многим обстоятельствам вовсе не обрадовался. Что ни говори, новая особа женского пола в наших условиях представляла некоторую опасность. Слишком много было неженатой молодежи среди подрывников…
Присмотревшись, я убедился: девушка, конечно, никакого отношения к нашему взводу не имела. Это была гостья, причем, судя по многим приметам, из числа тех, кто прилетел недавно из Москвы. Мне дали поужинать, я уселся в сторонке и стал слушать. Наши спрашивали, а девушка рассказывала. Она говорила о боях под Сталинградом, о Ледяной дороге через Ладожское озеро, по которой день и ночь идет помощь блокированным ленинградцам, о том, как выглядит и как живет военная Москва.
Она всего лишь отвечала на вопросы, но создавала удивительно стройные картинки. Впечатления было такое, будто все мы поднялись куда-то высоко-высоко и видим не только Москву с эскадрильями боевых самолетов над ней, но и заводы на которых они делаются. Видим Урал, где рабочие собирают станки под открытым небом, видим колхозные поля с трудящимися на них женщинами, детские дома, где заботливо растят осиротевших детей»29.
Их познакомили, представив Лилию так: «Лена Карастоянова – корреспондент «Комсомольской правды». Артозеев писал о том, что агитгруппа, в которую входила Лилия, пользовалась в глазах партизан большим авторитетом, однако же, отношения с ее членами у них были далеко не одинаковые.
«Мы знали, что Павел Васильевич Днепровский (это был «коренной» член коллектива с первых времен) - редактор нашей газеты и член подпольного обкома – сам много испытал, вместе с Федоровым бродил по оккупированной Черниговщине.
Киевский поэт Николай Шеремет30 сочинял стихи. Ему не мешали, но и не помогали. Он, впрочем, и не искал нашей помощи. У Лидии Ивановны Кухаренко – лектора ЦК КП(б)У тоже до наших маленьких житейских дел руки не доходили. С книгами, вырезками из газет и большой картой она бывала во всех землянках и блиндажах – выступала с серьезными докладами, но и вопросы ей задавали серьезные.
Ни с кем мы так не сблизились как с Леной. Ту, возможно, играл роль и возраст – она была в коллективе агитаторов самой младшей и та же Лидия Ивановна относилась к ней с ласковой материнской снисходительностью. Старалась иногда умерить ее пыл, а пыла у Лены было много»31 .
Она делала все: писала статьи для партизанской газеты «Большевик», участвовала в подготовке молодежи для вступления в комсомол, ездила в качестве агитатора по деревням со свежими листовками, помогала ухаживать за ранеными, работала на расчистке аэродрома.
Лилия просила перевести ее из агитгруппы в бригаду подрывников. Она пыталась уговорить Н.Н. Попудренко32 , но безуспешно. На многочисленные возражения, что нельзя необстрелянному человеку идти на такое дело она отвечала: «Я прилетела сюда воевать, а не суп партизанский есть».
«Мы не видели в Лене корреспондента, литератора. Свой основной труд она делала незаметно. Не подходила к нам с блокнотом и карандашом, не смущала вопросами. Записывала ночами, а за день успевала сделать столько простого, будничного, партизанского, что стала она всем нам близким товарищем – нашей Леной»33 .
Записывая в свой дневник подробности партизанского быта, она много внимания уделяла мелочам, расспрашивала. Лилия не раз говорила, что то, о чем пишешь должно быть достоверно, начнешь выдумывать – читатель не поверит.
Вести дневник34 Лилия начала еще в Москве. Первая запись относится к 23 ноября 1942 года. Ее записи день за днем раскрывают перед читателем подготовку к отправке в партизанский отряд, мысли и переживания по этому поводу: «Впереди трудно. Никогда в жизни не было мне еще так трудно! Но никогда я так правильно не решала большой вопрос. Теперь дело за силами. Это вот те силы – внутреннее богатство, которое я должна была накопить за четверть века своей жизни. Те качества, которые должна была подарить мне дружная семья, умная школа, друзья, многообещающий коллектив, которые я сама должна была понять и утвердить в себе»35. И тут же подведение итогов прожитого и вопросы, направленные в будущее: «Кончилась молодость! Началась сознательная жизнь! Кто я? Буду ли такой, чтобы собой гордилась? Сумею ли быть такой, чтобы мною гордились?»36
Группе партизан во главе с А.Ф. Федоровым долго не давали разрешения на вылет и, наконец, 17 декабря установилась летная погода. Лилия так описывает этот день: «Мы поехали в штаб37 и там нам сказали, что дают три самолета. Командир Воробьев и я пошли вниз мерить парашюты. В складе на длинном столе укладывали новый парашют. Он совсем не был такой красивый, какие я до сих пор видела на парадах, и даже не шелковый – только низ шелковый. Я сказала свою мысль об этом вслух – все рассмеялись и укладчик сказал: «Барышне-партизанке подберем шелковый!» (Я подумала, ну что я им голову морочу – если придется пользоваться парашютом (это конечно будет только на вражеской территории потому, что иначе опытный летчик сделает посадку), то уже не все ли равно какой шелковый или простой?) Но все-таки я заставила выбрать шелковый. Парашют тяжелый и лямки жесткие и как не подгоняли, все равно жмут. <…> Пришел командир38 - заказываем обед. Шампанское долго не несут. Он такое сказал по телефону директору, что шампанское принесли через три минуты, а мне хотелось выйти из номера и заплакать. Конечно я знаю, что он не грубый, но… Понимаешь, ведь до сих пор мне только втолковывали, что мат это плохо, и я всем так втолковывала. Конечно это пустяки – я так…»39.
Упаковали снаряжение и боеприпасы, приехали на аэродром, сели в самолет. Взлет прошел нормально, но полет пришлось прервать: за линией фронта самолет обстреляли, вновь поднялась пурга, и из-за плохой видимости пилот не рискнул сажать машину на «партизанском аэродроме». Почти две недели Лилия и ее спутники были вынуждены пробыть в Москве, пока, наконец, 28 декабря было получено разрешение на вылет. На этот раз им сопутствовала удача: «Самолет резко пошел на снижение, а штурман вышел из рубки и крикнул: «Костры!»
Мы начали кружить над партизанским аэродромом и там вспыхивали все новые и новые костры. Всего их пять. Еще два круга. «Видишь, люди бегут»– возбужденно кричит командир. Я не сразу различаю их, но мы опускаемся все ниже и тогда я различаю сани, людей и видно уже домики близкой деревни, различаем бегущих людей. Еще круг, небольшой толчок и самолет начинает рулить. Почему-то объезжаем весь аэродром и ставим самолет к взлету.
Конечно, все встали и стали снимать парашюты. Ох, и противные они и вид как у марсиан, и невозможно повернуться и очень тяжело, но штурман прошел по самолету и резко приказал: «Всем по местам! Не двигаться, парашюты не снимать!» И снова заревели моторы, но и через их шум мы слышали множество людских голосов»40.
Прилетевших встречали все жители Лесограда – территории, занимаемой партизанским отрядом. «Море людей. Нет, конечно, не так много, но все же, все столпились, приветствуют. Я здороваюсь, жму руки. Кто-то сажает в сани, советует опустить мех ушанки, и легко сани-розвальни (так по литературе называются) тронулись»41. По дороге в партизанский лагерь проезжали через несколько деревень и в одной сделали остановку. В дневнике Лилии появляется запись: «Просторная бревенчатая русская изба, но народу много и потому тесно. В углу иконы, под ними сидят бабы: пожилая старушка и средних лет, обыкновенные подмосковные бабы, если бы лица не были чуть строже, да в гостях у них не был бы вождь партизанского движения, все было бы обычным»42.
Лилия Карастоянова (первая слева) среди партизан. Клетнянские леса. Январь 1943 года. Автор Я.С. Давидзон
Герой Советского Союза, журналист Владимир Павлов много раз писал о Лилии, об их коротком знакомстве, оставившем глубокий след в его жизни: «…мы увидели, что позади командира стоит кто-то смуглый, в большом, не по росту, белом армейском полушубке, подпоясанном ремнем, на котором, неуклюже сбившись к самой пряжке, болтался тяжелый пистолет в обшарпанной дерматиновой кобуре. Ушки солдатской шапки гостя были по-штатски завязаны на затылке. А из-под шапки… Мы не поверили свои глазам: из-под шапки торчали две смешные и странные здесь, в партизанской землянке, косички!»43
По словам Павлова, Лилия была великолепной рассказчицей. Партизаны с интересом слушали ее чтение «Фронта» и «Василия Теркина» - только что вышедших книг, взятых Лилией из редакционной библиотеки. Под влиянием ее женского обаяния ребята становились покладистей и терпимей друг к другу. И даже самые заядлые любители крепкого слова, которые в иное время ругались по поводу и без повода, в ее присутствии дальше «черта» не шли.
Лилия методично, день за днем, ничего не приукрашивая вела летопись своей жизни в отряде: «8 января 1943 года. Лесоград. Лагерь.
<…..> У меня флюс. Самочувствие среднее, но завтра еду в село. Пожалуй, скоро можно будет начать писать.
Вернулся из гостей в деревне Тельчи наш писатель и поэт Микола Шеремет. Рассказывал, что из Тельчи видно огромное зарево. Надо проверить оружие. Жалко, что не могу пристрелять. Надо было ездовых (лошадей-прим. Харитоновой Е.В.) Николай Алексеевич спрашивал старшину.
-Да их нет. Они с утра поехали за сеном. Сегодня сено будет наверняка – они взяли ротный миномет, два станковых, да автоматчиков.
Вот и воз с сеном. Это обычно. Спички ли, соль ли, картошку ли – едут на хозяйственную операцию. Берут 25-30 бойцов, автоматы, пулемет и едут поближе к полицейским.
Митрофан Степанович44 уехал сегодня за скотом. Как он сказал: «Не идеализируй. Я еду воровать скот». Немножко странно слышать, когда этот святой на вид человек говорит так. Кажется, что он удачно рисуется, ему это идет, пожалуй. На прощание поцеловал руку. Долго и красноречиво вздыхал. Дешевый. Но зачем природа наделила его такой подкупающей внешностью? О! Он опытный, пожалуй, слишком опытный.
Я хочу из войны выйти не опустошенной. И если я сейчас говорю правду, утверждая, что не верю в счастливую семейную жизнь для себя, я все равно знаю – после войны у меня будет полная и интересная жизнь. И в жизни у меня есть еще сынок. Прекрасный голубоглазый человечек с испорченным характером, но прекрасной натурой (конечно, если можно так сказать про моего семилетнего сынка).
Хочу прийти победительницей. Должно быть так. Сколько противоречий я несу в себе, и как еще я себя не знаю, но узнав, могу сделать многое.
Глубокая ночь. В печке гудит и в землянке жарко. Каганец догорает – скоро кончать.
Выходим в уборную, спрашиваем у ребят: «Какой пароль?»
Неожиданно, но здесь я больше чем когда бы то ни было мечтаю. Мечтаю обо всем: о послевоенной жизни, о любимом рыцаре. Который должен появиться в жизни, о любовнике, которого я должна бояться, о широких кругах знакомых, об отдыхе… И почему-то мало о работе.
Без нотаций! Обойдемся!
После похода сильно похудела. От каганца здорово портятся глаза. Интересно, приезжает ли мама в Москву?
Сегодня перед сном вынула портрет Саши. Какого человека я потеряла! Как хорошо знать, что есть такие люди! И он меня любил! Страстно любил. А ведь мне можно этим гордиться. Помнишь, такой же блокнот и такое же сильное желание говорить с бумагой, облегчая себя…<…> Как погиб ты, любимый? Думал ли ты обо мне?»
В январе 1943 года Лесоград бомбили, старались окружить, блокировали, и скоро стало ясно, что надо оставить хорошо устроенный на зиму лагерь и вырваться из вражеского кольца. На уничтожение партизанского отряда было брошено несколько дивизий. Две с лишним тысячи человек несколько недель с боями пробивались из немецкого окружения. Зная, что впереди предстоят тяжелые бои, Лилия отправляет на Большую землю письма своим самым родным и близким людям, а вместе с письмами и свой дневник и несколько фотопленок, которые она успела отснять.
Пробираясь по вражеским тылам у села Будище партизанский отряд вступил в бой с немцами. Короткая схватка на околице села уже заканчивалась: часть немцев была убита, остальные спасались бегством. Слышались редкие выстрелы. Из саней, брошенных противником, торчал ствол миномета. Лилия бросилась к саням, желая собственными руками принести трофей, но протрещала короткая автоматная очередь… Лилия погибла сразу – пуля попала ей в сердце. О гибели Лилии на Большой земле узнали спустя несколько недель. Короткая радиограмма, пришедшая в редакцию «Комсомольской правды», сообщила эту печальную новость. 17 марта 1943 года в газете опубликовали некролог «Памяти Лилии Кара-Стояновой». Георгица, вероятно, так и не узнала о гибели дочери. В это время она была связной между штабом Народно-освободительной повстанческой армии Болгарии и бюро ЦК БРП. В 1944 году она была схвачена гестапо и зверски убита.
Гранитная плита на могиле Лилии Карастояновой. Чечерский район Брянской области. 1970-е годы. Автор Я.Е. Берлин
Годы спустя, говоря о гибели Лилии, А.Ф. Федоров вспоминал, что еще в Москве при их первом знакомстве он хотел прикомандировать ее к штабу, запретил участвовать в боевых операциях. «В ней я чувствовал увлекающуюся натуру, способную на безрассудные поступки. А в сложной, быстро меняющейся обстановке в тылу немецких оккупантов малейшая оплошность, неверный шаг, могли привести к гибели»45.
Похоронена Лилия была там же в Будище, месте пересечения границ трех республик Украинской, Белорусской и Российской Федерации. После войны ее останки перезахоронили в городе Чечерске. За доблесть и геройство Лилию посмертно наградили орденом Отечественной войны второй степени, медалью «Партизану Отечественной войны» первой степени и болгарским орденом «Народна свобода» первой степени.
В советское время по всей стране десятки пионерских отрядов, дружин, клубов интернациональной дружбы носили имя Лилии Карастояновой. По Дунаю между болгарскими и советскими портами ходили теплоходы: «Доктор Александр Карастоянов», «Георгица Карастоянова», «Лилия Карастоянова».
Судьба этой отважной женщины неоднократно становилась сюжетом документальных и художественных повествований. Белорусская журналистка Ирина Письменная одной из первых стала собирать материалы о Лилии, делать о ней публикации. Однополчане Лилии и те, кто знал ее по работе в «Комсомольской правде» оставили многочисленные воспоминания. В начале 1960-х годов на болгарском и украинском языках вышла книга Марии Динковой «Большая жизнь маленькой Лилии».
Леонид Карастоянов среди членов пионерского отряда имени Лилии Карастояновой средней школы № 25 города Гомеля. Октябрь 1975 года. Автор неизвестен
Некоторые произведения советского кинематографа рассказывают о судьбе Лилии и ее семьи. В 1976 году на киностудии им. А. Довженко вышел четырехсерийны фильм «Подпольный обком действует» по одноименному произведению А.Ф. Федорова. В нескольких сценах 3-й серии появляется женщина-корреспондент, прототипом которой стала Лилия. «Лилия – дочь Георгицы» - документальный фильм киностудии Белорусьфильм, красочно показывает образы главных героинь. «Карастояновы» - это многосерийное повествование, рассказывающее о жизни семьи в 1923-1945 годах, и снятое совместно с болгарскими кинематографистами, советские зрители увидели в 1983 году.
Каждый автор, касавшийся этой темы, по-своему видел и отображал образ Лилии, наполненный необыкновенным сплавом бесстрашия, женственности и журналистского таланта.
Автор выражает благодарность за помощь в подборе документов и предоставленные фотоснимки из личного фонда Я.Е. Берлина, хранящиеся в Московском городском Дворце детского (юношеского) творчества, заведующей кабинетом хранения и обработки фондов Елене Алексеевне Ефимовой.
Примечания:
1.Московский городской Дворец детского (юношеского) творчества (МГДД(Ю)Т). Фонд Берлина Я.Е. Оп. 1. Д. 3. Л. 32.
2. МОПР – Международная организация помощи борцам революции. Создана в конце 1922 года на основании решения 4-го конгресса Коминтерна. Оказывала материальную, юридическую и моральную поддержку политзаключенным, политэмигрантам и их семьям, семьям погибших революционеров. К 1932 году объединяла 70 национальных секций включавших около 14 миллионов человек (из них 9,7 миллиона входило в МОПР в СССР, взносы которых были наиболее значительными).
3. Детский дом по адресу Большая Грузинская дом № 6 был организован в начале 1920-х гг. С 1926 по инициативе его воспитанников стал называться 1-й Пионер-дом. В 1941 году дети были эвакуированы в г. Мензелинск (Татарская АССР). В 1944 году Пионер-дом был расформирован, а в здании, где он находился, было открыто Московское хоровое училище.
В 1933 году детский дом переехал в Иваново.
4. Берлин Яков Ефимович (1902-1983) – родился в Сызрани в многодетной семье портного. В 1920-1921 годах работал инструктором стрелковой и допризывной подготовки. В апреле 1922 года создал первый пионерский отряд и возглавил пионерскую дружину в городе Оренбурге. За успешную работу был награжден путевкой на учебу в Московский институт физкультуры. Учебу совмещал с работой вожатым в 12-го пионерского отряда Красной Пресни при Центральном Доме коммунистического воспитания рабочей молодежи. После службы в Красной (Советской Армии) в 1941-1954 годах вернулся к работе с пионерами. В течение многих лет был внештатным корреспондентом «Пионерской правды».
5. Центральный архив электронный и аудиовизуальных документов Москвы (ЦАЭ и АДМ). № 1197. Магнитная запись.
МГДД(Ю)Т. Фонд Берлина Я.Е. Оп. 2. Д. 1. Л. 12.
6. Ярославский Емельян Михайлович (Губельман Миней Израилевич) (1878 -1943) - революционер, деятель Коммунистической партии, идеолог и руководитель антирелигиозной политики в СССР. Член РСДРП с 1898 года. Председатель «Союза воинствующих безбожников». Академик АН СССР (28.01.1939). Лауреат Сталинской премии первой степени (1943).
7. Кирсанова Клавдия Ивановна (1887 -1947) - советский партийный деятель. Член РСДРП с 1904 г. После Октябрьского революции 1917 г. была председателем Военного совета Верхатурского округа, член Военной коллегии 3-й армии Восточного фронта. С 1918 секретарь Хамовнического райкома РКП (б) в Москве. С осени 1919 возглавляла политотдел Пермского губернского военкомата. С сентября 1920 секретарь Омского горкома партии. В 1922—24 заместитель ректора Коммунистического университета им. Я. М. Свердлова в Москве. В 1938 возглавляла Отдел вузов Всесоюзного комитета по делам высшей школы при СНК СССР. С 1941 работала в агитационно-пропагандистском отделе ЦК ВКП (б) лектором. С 1945 вела работу в Международной демократической федерации женщин.
8. Переяславец Владимир Иванович. Родился 22 ноября 1918 года. После смерти матери в 1930 г. стал беспризорником, приехал в Москву. В 1932 г. он попал в 1-й Пионер-дом Краснопресненского района Москвы. В 1933 г. происходит его знакомство с П.П. Кончаловским и это встреча оказала огромное влияние на весь дальнейший ход жизни юноши. В 1936-1937 гг. Владимир учится на рабфаке Московского архитектурного института, а в 1938-1939 гг. - в Средней художественной школе при Институте живописи, скульптуры и архитектуры Всероссийской академии художеств в Ленинграде.В начале Великой Отечественной войны В. Переяславец поступил в Центральный аэроклуб имени В. И. Чкалова в Москве и с марта по май 1942 года служил в 12-й отдельной эскадрилье ночных полетов в г. Самарканде. Потом был направлен на учебу в школу летчиков-истребителей, эвакуированную из Одессы во Фрунзе. После окончания учебы в составе 1-й авиаэскадрильи 119-го истребительного авиаполка 104-истребительной авиадивизии 1-й воздушной армии он проходит службу на Северном фронте. После демобилизации в 1946 г. он поступил в Московский государственный художественный институт им. В. И. Сурикова, где учился в мастерской В. Н. Яковлева. В 1949 году В. И. Переяславца призывают в армию для переподготовки летного состава. На протяжении 9 лет он участвует в воздушных парадах, посвященных Дню авиации на Тушинском аэродроме в Москве, в спортивной группе на самолетах Як-18-П. В 1950 году он становится членом коллектива Студии военных художников имени М. Б. Грекова, а в 1957 году - членом Союза художников СССР. С 1953 года начал участвовать во Всесоюзных, республиканских, московских художественных выставках, а также выставках, организуемых Студией военных художников имени М. Б. Грекова в частях и подразделениях Советской Армии и Военно-Морского флота. В.И. Переяславец – народный художник РСФСР (1980 г.).
11. Кончаловский Петр Петрович (1876 - 1956) — русский, советский художник. Учился в харьковской рисовальной школе, в вечерних классах СХПУ, в академии Р. Жюльена в Париже (1897—1898) и в Петербургской Академии художеств (1898—1907) у В. Е. Савинского, П. О. Ковалевского. Один из основателей объединения «Бубновый валет». Преподавал в московских «Свободных художественных мастерских»(1918 - 1921) и ВХУТЕИНе (1926 - 1929). Сталинская премия первой степени (1943); народный художник РСФСР (1946); действительный член АХ СССР (1947).
12. Юдин Сергей Сергеевич (1891—1954) — крупный российский хирург и учёный, главный хирург Института травматологии и неотложной помощи им. Н. В. Склифосовского. Заслуженный деятель науки РСФСР (1943), дважды лауреат Сталинской премии (1942, 1948), лауреат Ленинской премии (1962, посмертно). Действительный член Академии медицинских наук СССР (1944), почётный член Английского королевского Колледжа хирургов (1943), Американской ассоциации хирургов (1943), хирургического общества Парижского университета (1947), Пражского, Каталонского обществ хирургов, Почётный доктор Сорбонны (1946).
13. В редакцию не вернулся. Кн. 2, М., 1967. С.158.
14. Бурков Б., Мякушков В. Строки опаленные войной. М. 1987. С. 70-71.
15. МГДДЮТ. Фонд Берлина Е.Я. Оп. 2 Д. 2. Л. 7. Копия. Машинопись.
16. Там же. Л. 14. Копия. Машинопись.
17. Там же. Л. 20. Копия. Машинопись.
18. Там же. Л. 24. Копия. Машинопись.
19. МГДДЮТ. Фонд Берлина Е.Я. Оп. 2 Д. 2. Л. 30. Копия. Машинопись.
20. Центральный комитет Ленинского коммунистического союза молодежи Украины.
21. Федоров Алексей Федорович (1901 — 1989) — советский государственный и партийный деятель, один из руководителей партизанского движения в Великой Отечественной войне, дважды Герой Советского Союза (1942, 1944), Генерал-майор (1943).
22. РГАПСИ. Ф. М 1. Оп. 2. Д. 276. Л. 41.
23. Там же. Л. 98.
24. Давидзон Яков Борисович (1912-1998) – родился в местечке Муркирилловцы Винницкой области. Работал на мебельной фабрике. Увлечение фотографией постепенно стало профессией. В конце 1930-х гг. работал фотокорреспондентом в республикаской газете «Колгоспник Украiни», в Фотохронике РАТАУ. С июня 1941 г. фотокорреспондент газеты Юго-Западного фронта «За Радяньску Украiну». 1943-1944 гг. в партизанском соединении под командованием А.Ф. Федорова. В конце 1940-х-1980-х гг. специальный фотокорреспондент газеты «Радяньска Украiна».
25. МГДДЮТ. Фонд Берлина Е.Я. Оп. 2 Д. 2. Л. 32. Копия. Машинопись.
26. Павлов Владимир Владимирович (1921-1975) - В 1938 году окончил школу; учился в Московском институте инженеров железнодорожного транспорта. Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года. В составе специальной десантной бригады Юго-Западного фронта участвовал в разгроме фашистского штаба в тылу противника. При выходе из окружения в октябре 1941 года вступил в Злынковский партизанский отряд, базировавшийся в Брянских лесах. С июля 1942 года – командир диверсионного подрывного взвода, а затем группы партизанского соединения под командованием А.Ф.Фёдорова). Герой Советского Союза (1945). В 1949 году окончил Московский институт инженеров железнодорожного транспорта; с 1956 года – на журналистской работе в журнале «Огонёк».
27. Артозеев Георгий Семенович (1911 - 1999) - Работал на шахтах Донбасса. В 1932-1935 гг. – служба в РККА. В 1935-1941 гг. – оперуполномоченный райотдела НКВД Семеновского и Добрянского р-на Черниговской области. Осенью 1941 г. с небольшой группой партизан вошел в состав отряда под командованием А.Ф. Федорова. Командир взвода минеров, а с лета 1943 г. – командир партизанской бригады. Герой Советского Союза (1944). После окончания войны на партийной и руководящей работе.
28. Артозеев Г.С. Партизанская быль. М., 1954. С. 91-92.
30. Шеремет Николай Спиридонович (1906-1986) – украинский поэт, писатель, член Союза писателей Украинской ССР.
31. Артозеев Г.С. Там же. С. 95.
32. Попудренко Николай Никитич (1906 - 1943) — один из организаторов и руководителей партийного подполья и партизанского движения на Украине, секретарь Черниговского подпольного обкома КП(б)У, командир партизанского соединения.
33. Артозеев Г.С. Там же. С. 99-100.
34. Оригинал дневника – тетрадь, состоящая из нескольких десятков листов, исписанных мелким подчерком. В конце 1980-х гг. фотокопии страниц этого дневника, размером в четверть листа писчей бумаги, в числе других документов фонда Я.Е. Берлина были переданы на хранение в Архивное управление Мосгорисполкома. Дневник и другие личные вещи Лилии в 1964 году были переданы в Пионерский дом имени Лилии Карастояновой в городе Ломе. В 1974-1975 гг. дневник с некоторыми сокращениями в переводе на болгарский язык публиковался в газете «Поглед» (орган Союза журналистов Болгарии). Целиком на русском языке дневник не публиковался никогда. Попытки автора данной публикации выяснить его теперешнее местонахождение успехом не увенчались.
35. Центральный московский архив-музей личных собраний (ЦМАМЛС). Ф.12. Оп. 1. Д. 172. Л. 37. Фотокопия.
36. Там же. Л. 33. Фотокопия.
37. Центральный штаб партизанского движения был создан Постановлением ГКО СССР от 30 мая 1942 года и находился в здании гостиницы «Москва».
38. Речь идет об Алексее Федоровиче Федорове.
39. ЦМАМЛС. Там же. Л. 3. Фотокопия.
40. Там же. Л. 10. Фотокопия.
41. Там же. Л. 30. Фотокопия.
42. Там же.
43. В редакцию не вернулся. Кн. 2, М., 1967. С.211.
44. Малявко Митрофан Степанович – заместитель А.Ф. Федорова по хозяйственной части.
45. Федоров А.Ф. Подпольный Обком действует. М. 1965. С. 97.
.jpg)