Публикации

Загадка четвёртого брата

Владимир Щипин, Москва

Для меня одно из самых увлекательных занятий — это рассматривание старых фотографий в семейном архиве. Пожелетевшие, наклеенные на толстый картон с золотыми виньетками, где значатся владельцы фотоателье: «К.Булла, С.Петербург», «K.A.Hinckelmann, Moscou» или «Ю.Никонович, С.Петербург, Садовая, 18», они рассказывают о давно прошедших временах. На обороте иногда можно встретить надпись, например, такую: «На долгую, долгую память моему милому и славному другу Олиньке от горячо любящей тебя Фимы. 23 февраля 1910 г.». Кто такая Олинька, кого так горячо любила моя, тогда восемнадцатилетняя, бабушка Евфимия Ивановна? Почему подаренная фотография оказалась в бабушкином альбоме, а не у той, кому она была подарена? Теперь вряд ли мы узнаем обо всем этом. Но жгучий интерес остается и не проходит с годами.

Одной из таких загадочных фотографий было и фото, сделанное в 1916 году в Шувалове под Петроградом, на котором изображен мой прадед Павел Дмитриевич Щипин с тремя младшими сыновьями: Сергеем, Алексеем и Борисом (слева направо). →

Сама по себе эта фотография печальна, если знать судьбу всех трех мальчиков. Боренька умер в возрасте четырех лет. Алексей погиб в 1941 году, командуя танковой ротой при обороне Ленинграда, где-то под Лугой; и могила его до сих пор не найдена. Старший лейтенант Сергей Щипин пал смертью храбрых при прорыве блокады Ленинграда 18 января 1943 года. После многолетних поисков его могилу удалось найти в г. Кировске Ленинградской области, где в январе 1943 г. наступала 123 стрелковая дивизия, в которой служил Сергей.
Фотография находится в плохом состоянии: сложенная пополам, она порвалась ровно посередине, края истрепались, есть разрывы бумаги. Но в этой фотографии меня смущало и не давало покоя то, что, как мне казалось, ее левый край что-то скрывает. Почему не видна правая рука Сережи? И в то же время по положению его тела понятно, что опирается Сергей не на подлокотник кресла и не на его сиденье, а на что-то другое, чуть-чуть повыше. Может быть, за обрезом фотографии скрывается еще кто-то, а Сергей опирается, предположим, на колено сидящего рядом человека. Но кто это мог бы быть?

Много лет хранила эта фотография свою тайну, пока мне в руки не попали фотографии из семейного архива моего двоюродного дяди Эралена Сергеевича Жарова, внука изображенного на фотографии Павла Дмитриевича. Разбирая старые фото в архиве Эралена Сергеевича, я неожиданно наткнулся на тот же самый снимок, который много лет не давал мне покоя. Правда, размеры его были в четыре раза меньше, но эта маленькая фотография чуть-чуть приподняла завесу тайны, и я увидел того, кто существовал только в моих догадках. На фотографии действительно был еще один человек!

Таким образом, фотография из моего архива кем-то была действительно обрезана так, чтобы не был виден сидящий в кресле мужчина в военной форме и сияющих хромовых сапогах. Кто же мог сидеть рядом с моим прадедом? Кто-то из друзей или родственников? Но откуда у моего прадеда, служащего страхового товарищества «Саламандра», друзья военные? Несколько смущал и вид погонов: они казались мне более узкими, чем у офицеров русской армии. Правда, и в семье военные были: к моменту съемки один из младших братьев Павла Дмитриевича, Николай, в чине прапорщика (первый офицерский чин, соответствует современному званию «младший лейтенант») уже ушел на фронт и воевал в Турции. Но его фотопортреты мне были хорошо известны, и на фотографии явно не он.

Окончательная разгадка пришла не так скоро. Занимаясь родословной, я вначале исходил из известного в семье факта, что у прадеда было три младших брата и сестра: Иван, Александр, Николай и Анастасия. Иван в 1915 г. жил в Сольвычегодске, Александр был призван в армию и воевал рядовым, Николай, как я уже сказал, воевал на Турецком фронте. Следовательно, братом неизвестный мужчина быть не мог. Найти же имя и фамилию какого-то знакомого моего прадеда — это могло случиться только при фантастически счастливом стечении обстоятельств.
Так и осталось бы тайной имя военного, но разобраться в этой запутанной истории помогло доскональное изучение всех метрических книг Черевковской Успенской церкви на далекой Северной Двине, где крестились мои предки в течение 400 лет. Выяснилось, что семейное предание умалчивало о существовании у прадеда еще одного брата — Алексея, который, в соответствии с данными метрической книги, родился в 1876 г.
Опираясь на вновь обнаруженный факт, я обратился к справочнику «Весь Петербург» за 1910, 1912 и 1914 гг. Каково же было мое удивление, когда во всех трех выпусках этого справочника я обнаружил сведения об Алексее Щипине: Щипин Алексей Дмитриевич, коллежский регистратор, проживает: Гатчина, Бомбардирская, 10.
Коллежский регистратор? Но на фотографии мужчина в военной форме. Может быть, в 1915 г. Алексей был призван в армию, закончил школу прапорщиков, как Николай. Но не давали покоя мне узкие погоны на плечах Алексея (если на фотографии все-таки он) — не было таких погонов у русских офицеров.

Прошло еще какое-то время. Работая с документами Архангельского областного архива, я не оставлял без внимания и все те материалы, которые хотя бы косвенно могли дополнить мою родословную. И такой документ нашелся. Я наткнулся на списки избирателей уездных земских гласных 1917 г. села Черевкова Сольвычегодского уезда, откуда родом мой прадед. В длинном перечне Щипиных я обнаружил и Алексея Дмитриевича. Рядом с его фамилией была пометка — околоточный надзиратель в г. Гатчина!
Тут-то, наконец, все и встало на свои места.
Итак, на фотографии слева от моего прадеда — его младший брат Алексей в форме околоточного надзирателя дворцовой полиции г. Гатчины. Околоточный надзиратель, являясь (если проводить армейские параллели) унтер-офицером, имел право носить офицерскую форму одежды. Погоны околоточных надзирателей были действительно значительно уже, чем у армейских офицеров. Воинских званий околоточные надзиратели не имели, им присваивались гражданские классные чины. Отсюда и тот самый «коллежский регистратор» в справочнике «Весь Петербург».

Несколько слов о должности Алексея Дмитриевича. Всего в Гатчине было четыре околотка (участка), в каждом 11-12 городовых, во главе которых стоял околоточный надзиратель. Полиция дворцовых городов под Петербургом, а таким городом была Гатчина, где жила вдовствующая императрица Мария Федоровна, подчинялась не министру внутренних дел, а министру императорского двора. Именовалась она дворцовой полицией, и отбор в ее состав был чрезвычайно жестким. На должность околоточного надзирателя дворцовой полиции мог претендовать только отслуживший не менее пяти лет сверхсрочной службы унтер-офицер гвардейской части. Просьбы о назначении на эти должности унтер-офицеров из обычных армейских полков не принимались во внимание, им предлагалась служба в полиции Петербурга. Обязательным условием для рассмотрения кандидатуры было наличие рекомендательного письма от командира полка. Кроме того, кандидат должен был иметь свидетельство об окончании начального училища с хорошими оценками, рост не менее 172 сантиметров, хорошую выправку и умение правильно вести себя в общении как с начальниками, так и с подчиненными, а также с гражданскими лицами. Отобранные кандидаты ожидали появления вакантной должности иногда по нескольку лет, так как служба в дворцовой полиции была весьма престижной.

Кто же отрезал ту часть фотографии, где изображен Алексей? Может быть, это сделал его старший брат Павел уже после революции, когда афишировать родство с царскими полицейскими было опасно. Да и самому Павлу Дмитриевичу было что скрывать: до октябрьского переворота он был членом Трудовой народно-социалистической партии, оппозиционной большевикам, и по ее спискам баллотировался в депутаты Учредительного собрания. Какой-нибудь дотошный чекист с удовольствием потер бы руки, обнаружив такое семейство: старший брат - член партии народных социалистов, однопартиец которого — Кенигиссер — застрелил в 1918 г. в Петрограде народного комиссара Урицкого, младшие братья: один — чин дворцовой полиции, второй — офицер царской армии. Есть над чем поработать органам!

Об Алексее не сохранилось никаких сведений. Может быть, он погиб в февральско-мартовские дни 1917 г., когда по Петрограду шла настоящая охота за чинами полиции, может быть, в кровавом 1918-м, когда после покушения на Ленина большевиками был начат красный террор.
Во всяком случае, мой многолетний поиск позволил, наконец, вспомнить этого человека, вернуть его из забвения и даже увидеть на старой фотографии. Наконец, оказалась разгаданной одна из тайн семейного архива, но сколько еще загадок скрывают старые фотографии...

Статья была опубликована в «Молодежной газете Карелии» (27 августа-3 сентября 2009). 1-е место на конкурсе Национального архива Республики Карелия «Семейный архив» (декабрь 2009).