Александр Александрович Шевырёв (1891-1962), сын Калужского мещанина, собственника Александра Александровича Шевырёва (1854-1919). До первой мировой войны работал в магазине отца, пел в Калужском театре, принимал участие в любительских и благотворительных концертах с русскими романсами, исполнял арии из опер, сочинял лирические стихи, замечательно играл на гитаре. В годы первой мировой войны в 1914 году, как и его братья - Виктор и Николай, Александр Шевырёв воевал на фронте, служил в санитарном обозе. Под местечком Пинск немцы применили против русских войск химическую атаку; выжили немногие, но кто выжил после этого, как он остались инвалидами. В последствие контузия негативно сказалось на его голосе - он оглох и потерял слух. Со временем слух возвратился к нему, но петь в театре как прежде он больше уже не мог. Его ждали трудные, тяжелые годы. Его первая жена в начале 20-х годов бросила его вместе с малолетней дочерью Кирой, прихватив с собой все ценности и фамильные реликвии. Его вторая жена - Степанида Родионовна Никитина (1915-1979) была из простой семьи. Они очень любили друг друга, хотя их характеры мало совпадали. К тому же он был старше её на 20 лет. В семействе Шевыревых верховодила именно она, поскольку его аристократичность и интеллигентность не позволяли противоречить ей. Были бы живы его родители, вряд ли они позволили ему жениться на ней. Семья была большая и ему пришлось зарабатывать на хлеб тяжелым трудом. Поначалу он устроился продавцом в своем магазине, но его вскоре по очевидной причине уволили. Затем приняли на должность заместителя директора в другой магазин и снова уволили. Последующие годы – это годы страданий, мук и унижений. Его называли “буржуем”, никуда не брали на работу. Он работал и ассенизатором, и сторожем, и чернорабочим на складе в церкви Жен Мироносиц. Вместе с ним работал дядя Миша Алтынников – в те времена ближний друг семьи и долгожданный гость в доме. Он до конца своих дней оставался интеллигентом, несмотря на то, что всю последующую жизнь ему пришлось находиться в иных социальных пластах общества. За всю жизнь мы не услышали от него грубого слова. Казалось, суровые жизненные обстоятельства еще более закалили его: он много читал из художественной и приключенческой литературы, любил поэзию и сказки. Он был неизменным читателем калужской городской библиотеки, понравившиеся книги зачитывал по несколько раз, подолгу их не возвращая. Очень стыдился из-за своих задолженностей, для сдачи которых всегда посылал в библиотеку свою дочь Светлану. И поскольку она была маленькой читательницей библиотеки, то добрая библиотекарша списывала общие долги. Купить книгу он не мог, поскольку в те годы семья жила очень бедно. В семье кроме него, его жены и её матери – Никитиной Дарьи Матвеевны (1890-1982) было четверо детей – Татьяна, Кира, Лидия и Светлана. Сначала семья жила у реки Оки, снимая часть деревянной лачуги, которая протекала в дождь. Во время сильного ветра и грозы все вовсе выходили из нее, поскольку опасались провала крыши. А в половодье река Ока часто затопляла весь огород. Затем Шевыревым, как многодетной семье выделили половину кирпичного дома возле калужского театра на улице Суворова. Другие трудности и испытания ожидали семью на новом месте – возле реки Оки хоть были огороды и пастбища, где мы могли держать коз, снабжающих нас молоком. На новом месте огорода вовсе не было. Зато росли и плодоносили яблонька и вишня, каждый год радуя своими сочными и спелыми плодами. Те времена были очень трудными для семьи - пшеничные булки появлялись на столе только по праздникам, ни о каком мясе, рыбе или колбасе не приходилось говорить. Традиционное послевоенное блюдо, так называемая “тюря” - растолченный лук с солью и хлебом, залитые водой и “тошнотики” - терунки из промерзшей картошки, собранной в конце осени на колхозном поле. Однако, несмотря на нищету сестры все выучились: старшая сестра Татьяна с отличием закончила школу и пищевой техникум, Лидия – электромеханический техникум, а Светлана с Кирой учились на машинисток. По воспоминаниям С.А. Шевырёвой (Мосиной), её отец был неприспособлен к бытовой жизни - не умел починить ограду, забить гвоздь, зато мгновенно складывал, делил и умножал в уме трех и четырехзначные числа, знал историю и литературу, хорошо исполнял арии из русских опер и русские романсы, сочинял стихи. Одетый в рабочую робу, он не терял чувства достоинства - держался аристократично, хотя по своей природе он был простым добродушным человеком. Иногда его поступки казались смешными и дон-кихотскими, но с возрастом мы поняли, что именно в них заложено благородство его души. Однажды, он притащил в дом маленького пушистого котенка, подобранного им на улице, который вырос до здоровенного кота Барсика. В другой раз он принес слабое, хилое деревце с беспорядочным пучком корешков и принялся заботливо сажать его во дворе. “Зачем Вы сажаете его, Александр Александрович? Ведь все равно не вырастет” - сказала теща. “Что, Вы Дарья Матвеевна, это же владимировка”- последовал его ответ. На радость домашних его деревце прижилось, и на следующий год заплодоносило, долго радуя вишневыми ягодами после его смерти. Дела человека как посаженные им деревья - цветут, плодоносят, радуют глаза многих поколений людей. Он никогда не жаловался на жизнь, не ругал Советскую власть, лишившую его всего. Советовал поменьше вспоминать и ругать прошлое, а относиться к нему с почтением и уважением. |
