Мурашкинский Константин Евгеньевич
10.05.1884–25.09.1948
профессор Омского Сель-хоз. института.
http://story-
sibaka.ucoz.ru/index/istorija_sibaki_v_licakh_publikacija/0-
153
ИСТОРИЯ СИБАКИ В ЛИЦАХ: ПУБЛИКАЦИЯ
Е.В. Багаева
Багаева Евгения Васильевна
Воспоминания о профессоре К.Е. Мурашкинском
Я обучалась в ОмСХИ на агрономическом факультете с
ноября 1944 по март 1949 гг. В то время профессор
Мурашкинский Константин Евгеньевич заведовал
кафедрой защиты растений и читал лекции по
фитопаталогии на начальных курсах нашего обучения
в институте.
К.Е. Мурашкинский был высокого роста, статный, с
военной выправкой. Его внешними приметами были
небольшие усики, а на голове носил маленькую
тёмную шапочку типа аракчина. Взгляд был
приветливым, располагающим к себе. Константин
Евгеньевич был очень интеллигентным человеком,
доступным и простым в обращении с окружающими.
Лектор К.Е. Мурашкинский был превосходный.
На его лекциях всегда была полная аудитория
(приходили послушать студенты с других
факультетов). Он настолько умело вёл объяснение,
что активировал всех присутствующих студентов.
Так, в ходе лекции он предлагал условия разных
задач и требовал моментального ответа. Причём,
всегда поощрял быстро реагирующих и
сообразительных студентов своим добрым словом
и меткими одобрительными выражениями.
Безусловно, было приятно заслужить его похвалу.
Когда Константин Евгеньевич заходил в аудиторию,
я с трепетом ожидала, что сегодня мы узнаем
что-то новое, неординарное. А на последней
лекции, заканчивая курс сельскохозяйственной
фитопатологии, каждому присутствующему студенту
он подарил свою новую брошюру «Ржавчина хлебов».
Общение профессора со студентами не
ограничивалось чтением лекций. Он учил
одновременно, как продуктивнее работать с книгой,
в частности, с научной литературой, как
конспектировать книгу и лекционный материал.
При выезде студентов на первую учебную практику,
а она чаще проходила в хозяйствах Омской области,
Константин Евгеньевич держал контакт с
руководителями учебной практики, интересовался
прохождением практики студентами, прослушавшими
его курс, и знал персонально о каждом (нас было
две группы полеводов, всего 50 человек).
У Константина Евгеньевича было любимое
выражение:«Почтенных людей я приглашаю к себе»
– для беседы в рабочий кабинет или домой. Т.е.
он имел ввиду, что для желающих с ним общаться
его двери всегда открыты.
Мне повезло: я тоже однажды была у
К.Е.Мурашкинского. Он спрашивал, чем я
увлекаюсь кроме учёбы. Я в то время посещала
музыкальный лекторий при медицинском институте
(вели эвакуированные музыканты). Он сообщил,
что его любимый композитор М.И. Глинка,
а любимое произведение – гимн «Славься».
Он мне тогда подарил несколько журналов,
уже им прочитанных, с советами и рекомендациями,
на чём следует заострить внимание. И вот совсем
недавно (примерно в 1993 или 1994 году) я узнала,
что, оказывается, очень полезно получить
в подарок книгу, прочитанную добрым человеком,
так как с нею передаётся заряд его положительной
космической (солнечной) энергии.
К.Е. Мурашкинский даже делился продуктами
питания (профессору выдавался паёк), если
узнавал, что студент нуждается.
К.Е. Мурашкинский был большой эрудит.
Например, запомнились его споры с другими
учёными на научных конференциях – растениеводами,
земледелами. Проходили они очень интересно с
научными обоснованиями с обеих сторон. Его
доводы были богаты по аргументации и глубине мысли.
Нам, студентам, при удобном случае Константин
Евгеньевич рассказывал бытовые вещи. Например,
как обратиться правильно в письме к тому или
иному лицу: «глубокоуважаемый», если считаете
его превыше себя, «многоуважаемый», если считаете
его равным себе, «уважаемый», если вы его превыше.
Неординарный это был человек. Большая удача для
тех студентов, которым пришлось с ним общаться.
Летом 1948 года я закончила третий курс
агрономического факультета и находилась на
производственной практике в зерносовхозе
«Сосновский» Азовского района Омской области.
В это время с 31 июля по 7 августа 1948 года
в Москве проходила всемирно известная печальная
сессия ВАСХНИЛ (ныне Россельхозакадемия), где
основной доклад делал академик Т.Д.Лысенко на
тему «О положении в биологической науке».
Стенографический отчёт этой сессии отпечатан
отдельной книгой под одноимённым названием.
(М., 1948).
Позднее (август-сентябрь) Т.Д. Лысенко был в
Омске. И под его руководством проходил большой
научный форум в СибНИИСХозе. В рабочей обстановке
его называли: «Выездная сессия ВАСХНИЛ».
Мы, несколько студентов, присутствовали в этой
аудитории. Здесь тоже основное сообщение делал
Т.Д.Лысенко. Шёл разговор о закукливании хлебных
злаков, главным образом, овса. Причиной этого
заболевания академик Т.Д. Лысенко назвал влияние
внешних условий. Вторым докладчиком был
профессор К.Е.Мурашкинский. Он говорил, что
переносчиком указанного заболевания является
вредитель тёмная цикадка из отряда равнокрылых.
Это очень мелкое насекомое (прыгающее) с
колюще-сосущим ротовым аппаратом. Меры борьбы
– уничтожение цикадки и соблюдение правил
агротехники. В подтверждение своих высказываний
К.Е.Мурашкинский приводил ряд доказательств из
печатных работ других авторов, в том числе
зарубежных учёных. А попытки СибНИИСХоза по
борьбе с закукливанием путём изменения приёмов
возделывания культур, т.е. путём изменения
внешней среды, назвал нереальными.
По ходу сообщения профессора Мурашкинского
имели место реплики академика Лысенко, как
ведущего лидера. К.Е. Мурашкинский несколько
раз сказал: «Трофим Денисович, я вас слушал
внимательно и прошу меня не прерывать».
Объяснения его были твёрдыми и решительными.
По окончании своего выступления К.Е.Мурашкинский
вышел из актового зала, за ним следом покинули
зал несколько человек. Это был смелый открытый
протест. Я не берусь обсуждать сам ход совещания.
Это всего лишь студенческие воспоминания.
Удивляет то, что к настоящему времени не
сохранилось документов научного форума в
СибНИИСХозе ни за 1948, ни за 1936 годы.
Вскоре К.Е. Мурашкинский заболел. В больнице
его навещали сотрудники кафедры защиты растений.
Он интересовался: «Надеюсь, больше не было
разговора о тёмной цикадке?».
Отвечали, что всё спокойно (по рассказам его
аспирантки Нины Ивановны Виноградовой). Но пока
он находился в больнице, по институту прошёл
слух, что профессор Мурашкинский – несоветский
человек.
Из деканата агрономического факультета и от
сотрудников кафедры защиты растений стало
известно: профессор Мурашкинский обвиняется
в том, что якобы он направлял свой научный
труд для печати в нацистскую Германию в
1943 году. Работа эта посвящалась борьбе с
грибком, который поражает дерево, идущее
на самолётостроение. По выходу из больницы
Константин Евгеньевич написал объяснительную
записку директору института, где указал,
что такую работу он посылал в Германию, но
не в 1943, а в 1923 году и всякую связь с
заграницей прекратил в 1926 году.
На следующий день (25 сентября 1948 г.) его не
стало.
Вспоминает профессор А.Е. Кочергин:
«К.Е. Мурашкинский был крупный учёный с
мировым именем, его приглашали и он печатался
во многих странах, а это не каждому учёному
удавалось. Печатался он в Германии, когда у
власти были социал-демократы.
А Константину Евгеньевичу поставили в вину,
что он печатался, когда к власти пришёл Гитлер.
Это и было предъявлено ему, как сотрудничество
с Гитлером. Кроме того, до Октябрьской
революции он был офицером царской армии, а в
советское время это преследовалось. Тем более,
что в научных кругах создавалась нездоровая
обстановка вокруг его имени.
Предъявленное обвинение было явной клеветой,
а бороться было трудно. Не выдержал он всей
этой сложной атмосферы. Ушёл из жизни. Это
был человек смелой натуры. Он говорил так,
как думал. Это был человек неугасающий,
неуходящий. Он был светлой личностью»
(из личной беседы 1991 года).
О похоронах К.Е. Мурашкинского никому ничего
не объявлялось. Покончивший с собою не имел
права на человеческие проводы. Нам, двум
студенткам (Юшуневой Ире и Багаевой Жене)
шептнула заместитель заведующего кафедрой
защиты растений Анна Николаевна Швецова:
«Похороны состоятся 28.09.48 в 15-00
непосредственно из морга».
В ту пору мало было общественного транспорта.
Мы добрались до морга в назначенное время,
но гроб с покойным был уже увезён (в 14-00).
Нам тихонько сообщили две работницы, что была
грузовая машина, грязная, из-под угля, и
рассказали, кто там поехал. По их описанию
мы догадались, кто, а чуть позднее встретились.
Кроме того, эти работницы морга нам пояснили,
что приходил прощаться с покойным профессор
ОмСХИ Алексей Александрович Стольгане –
заведующий кафедрой земледелия. Он также был
глубокоуважаем студентами и обвинялся в
непризнании трудов В.Р. Вильямса и Т.Д. Лысенко.
Вскоре он выехал в г. Житомир, т.к. был лишён
возможности преподавания в ОмСХИ.
От морга до Старо-северного кладбища
(что на 24-й Северной) мы почти всю дорогу
бежали бегом (не было транспорта). Когда
прибыли на место, поговорили с рабочими кладбища,
от которых узнали, что в тот день (28 сентября)
никого ещё не хоронили, но что есть один заказ
на большую могилу для какого-то из Сибаки.
Нам всё стало ясно, и мы сели у ворот кладбища в
ожидании машины. Вскоре прибыла полуторка –
действительно грязная, из-под угля. А задержалась
она, т.к. заезжали на рынок, где водитель купил
деревянный памятник, а женщины – цветы.
Нас было всего семь человек: от СибНИИСХоза –
профессор Гешеле Эдуард Эдуардович и младший
научный сотрудник Полякова Зинаида Петровна,
от кафедры защиты растений ОмСХИ – ассистент
Паулер Нина Яковлевна и аспирантка покойного
профессора Серова (Виноградова) Нина Ивановна,
от студенчества – Юшунева Ира (ныне Крученкова)
и Багаева Евгения. Машину вёл старейший уважаемый
в институте водитель Дебельский Максим Осипович.
Гроб был не окрашен. Мы, студентки, заплакали и
попросили открыть крышку гроба. Там в стружке
лежал покойный. На нём – белая трикотажная
тенниска с подвёрнутыми рукавчиками и х/б
чёрные брюки в белую полоску. Закапывали
рабочие кладбища.
На памятнике я лично сделала карандашом надпись.
Об участии в похоронах мы молчали до наступления
гласности в стране, и могила затерялась.
Восстанавливали летом 1991 года, когда
приехал в Омск сын профессора Мурашкинского
Карл Константинович Зилинг, кандидат технических
наук (Новосибирский академгородок, институт физики).
Собралась нас небольшая группа из четырёх человек:
Карл Зилинг, старейший работник кафедры защиты
растений Сборовская Августа Николаевна, бывший
студент Сибаки (лесной факультет) Сычёв Николай
Арсентьевич и бывший научный сотрудник кафедры
растениеводства ОмСХИ Багаева Евгения Васильевна.
В поиске и уточнении места захоронения мы
обращались к заведующему похоронной частью
Старо-северного кладбища и, согласно книгам учёта,
в течение двух дней установили место захоронения:
аллея 3, ряд 6, могила 63.
15 июля 1991 года на могиле профессора
Мурашкинского поставлен скромный памятник
с надгробием.
На памятнике укреплена пластина из чёрного
оргстекла с надписью бронзовой краской:
«Профессор ОмСХИ Мурашкинский Константин Евгеньевич
10.05.1884 – 25.09.1948».
Всё это выполнили бывшие ученицы профессора
К.Е. Мурашкинского А.Н. Сборовская и Е.В. Багаева.
С тех пор они ухаживают за могилой.
3 мая 1995 г.
Вычитано и одобрено А.Н. Сборовской 5 мая 1995 г.,
а 6 мая Августа Николаевна внезапно ушла из жизни.(?) |
