Письмо, отправленное из Джибути в Архангельск во время перехода
эскадры Рожественского из Балтики в Порт-Артур. Часть эскадры шла
вокруг Африки, а часть через Суэтский канал. Встретится для
продолжения пути должны были в Нуси-бе, на Мадагаскаре. Судя по
тексту письмо было написано в Порт Саиде, куда прибыли 20 ноября, а
отправлено из Джибути уже 25 декабря, почти месяц. Но это не
увеселительное путешествие, службу надо нести, погрузку угля
осуществлять и т.п.
Получил письмо от посетившей страницу доброжелательницы, с адресом
https://memuarist.com/ru/events/88330.htm
воспоминаний Петра Красного (того самого), побывавшего в Порт-Саиде
немного раньше. Сдесь маленький отрывок, кому интересно.
29-го октября, среда. Порт-Саид -- это именно "порт " и только.
"Саид " никакого значения не имеет и не будь он вместе с тем "порт",
он был бы немыслим. Это гостиный двор пароходов и кораблей, идущих
из Европы и в Европу. Три большие улицы сплошь заняты магазинами --
в одних продают консервы, обувь, белье, шляпы, духи, одеколон, вино,
банановый ликер, печенья- -- в других индийские шелка, японские
ширмы, божков, коробки из слоновой кости и перламутра, шкуры, перья
страуса, тончайшие фарфоровые сервизы, медную китайскую посуду,
фотографии...
Все приноровлено ко вкусам путешественников едущих на восток и с
востока. Часы торговли магазинов в прямой зависимости от времени
прихода и ухода почтовых пароходов. Пришел пароход ночью и
освещенные газом и электричеством магазины торгуют всю ночь. Утром
пароход ушел и усталые хозяева закрыли магазины, иногда до двух
часов дня. Выйдите за пределы этих чистых улиц, обогните маленький
сквер с бюстом Лессепса, строителя канала, и дальше -- бедные жалкие
улицы арабского квартала, а потом пески, о которые с шумом
разбиваются волны Средиземного моря. Тут ничего нет. Нет ни
финиковых пальм, ни бананов, не растут пышные олеандры, не проливают
ароматы мандарины и померанцы. Песок не родит ни картофеля, ни
капусты, и Порт-Саид живет привозом: мясо из Александрии и
Австралии, овощи из Багдада, картофель из Аравии, молоко из Ясс, лес
из Одессы, виноград и финики из Палестины. Явился большой пароход,
забрали на него всю провизию и город голодает до завтрашнего дня,
рынки закрыты. Масло, молоко, варенье -- все в консервах в этом
ничего не производящем городе.
Едва "Одесса" стала на якорь, как к ней под ехал секретарь
русского консульства А. II. Пчельников. Члены миссии, вероятно,
никогда не забудут этого милого и предупредительного молодого
человека, доставшего пароход для перевозки багажа и вещей с "Одессы"
на берег, устроившего отель, позаботившегося о размещении людей.
Пускай скажут -- это его долг, но многие ли выполняют так свой долг.
Часов до одиннадцати перегружаемся. Команда размещена в двух
комнатах шестого этажа громадного "Eastern exchange", английского
отеля. Комнаты светлые, чистые. Люди расположились так: в одной
большой комнате -- два первые звена и в другой комнате, поменьше --
сводное звено. На пол положены буриси, в головах чемоданы и платье.
Командный образ висит в углу. Комната фешенебельного английского
отеля обращена в казачью казарму. Дежурный в фуражке и при финском
ноже следит за порядком.
Уборка комнат кончена. Люди строятся на веранде: час -- пассивная
гимнастика, час -- отдание чести, час -- уставы и сведения по
географии стран, которые проходим. В 12 часов обед. После обеда
прогулка за город на берег моря -- конечно, вольной толпой, чтобы не
возбуждать лишнего внимания. Вечером чтение про Абиссинию и курсы
абиссинского языка; перекличка в девять часов и молитва -- день
кончен.
Ha перекличке no обыкновению опрашиваю людей, всем ли они
довольны? -- Мнутся. Что такое? Помещение не хорошо?
-- "Отличное помещение!" говорит Авилов.
-- "Чего лучше!" подтверждает вахмистр.
-- "Электричество", робко тянет Могутин.
-- "Обед вам не нравится, что ли?" спрашиваю я.
-- "Так точно", потупись и стыдливо опуская глаза, говорит
Духопельников.
-- "Что же вам дают? Мало что ли?"
-- "Мало не мало, а есть нечего", замечает Терешкин.
-- "Мы бы сами-то лучше", скромно говорит командный кашевар,
трубач Алифанов.
-- "Какой же обед был у вас сегодня?"
-- "Да кто его знает! Вареные огурцы, слизни какие-то, а мяса
почти не было".
Заглянул в меню. Действительно, соусы да фарши, а беф только
один, блюд много, а всего по малу.
-- "Что делать, говорю, братцы. Помни присягу, ешь, что дают!"
-- "Мы что ж! Мы ничего. Так только!" послышались голоса. Я
распустил команду и пошел к себе.
"Терпеть холод и голод, и всякие нужды солдатские" имеет смысл
тогда, когда избежать этого нельзя, но когда избегнуть можно, и
очень легко можно, то всякое лишение уже становится под
ответственность начальника. Я пошел к хозяину отеля и попросил
уделить мне уголок плиты, давать мне на обед то, что я попрошу, и
допустить на кухню двух казаков стряпать.
С большим сомнением в том, что из этого выйдет какой-нибудь толк,
выслушал меня швейцарец, управляющий отелем, но согласился. Как
обрадовались зато казаки, когда узнали, что на завтра у них будут Щи
донские и картофель с салом.
Продолжение сдесь https://memuarist.com/ru/events/88330.htm |
